23.06.2011

Прогулки по Донецку-3. Рыковка. Цифирь

Попытки найти казачьи следы на Рыковке приводят к парадоксальным результатам. Нет там этих следов. А ведь были, и сравнительно недавно. Хотя – как недавно… В общем, обитала в послевоенной Рыковке мощная тетка. Фамилия ее была Щетинина, и она многие годы заведовала парком имени Калинина (одним из старейших парков города, между прочим!). Происходила из казачьей семьи, в подтверждение имела при себе кнут, который пускала в ход, когда в парке возникала особо сложная ситуация. Ну, а так – казачий дух из Рыковки совершенно выветрился. Кстати, вместе с парком Калинина, превратившимся в пустошь.

Итак, назвать Рыковку казачьим поселком — сильное преувеличение. Возникнув на земле Области Войска Донского, она по природе своей имела к казакам такое же отношение, как космодром Байконур сейчас имеет к Казахстану. Народ, сформировавший Рыковку, был казакам, как это любили говорить, «классово чужд». И напротив, с населением противобережной Юзовки имел глубочайшее духовное родство, и даже пил одну и ту же водку. Поэтому Юзовка с Рыковкой слились в неукоснительном экстазе сразу после революции, когда о казаках стало говорить уже несколько неприлично. А если учесть множественный призыв на шахты Донбасса в разные годы, то Рыковка – тем более не казачий поселок, а скорее село средней полосы России. И еще совсем недавно там во дворах хрюкали свиньи кудахтали куры, а в клетках тихо жевали траву кроли. Приняла Рыковка и изрядное количество «западенцев», но уж они тем более не донские казаки и тотально ассимилировались.

В общем, слияние двух лун, то есть – Рыковки и Юзовки, выглядело очень логично. Последствия его мы и отслеживали вместе с моим попутчиком, известным в миру как Ариасон.

Семь-восемь

Названия «шахта 7-8» или «шахта 5-6» сейчас известны только отдельным энтузиастам. Обе появились накануне революции и тихо умерли на рубеже 70-х. От шахты 7-8 еще остался террикон, дремлющий над гаражным кооперативом «Таврия». От него врассыпную уходят промышленные объекты разного свойства, в том числе – остатки шахтного поселка. Все начиналось здесь, под терриконом. Вот улица имени 8 марта, на которой невозможно жить, не чувствуя себя немножко джентльменом. Когда-то здесь поселились первые люди, работавшие на шахте 7-8.

Поселок разрастался к западу, и на его оконечности появился квартал «Шанхай». По версии Ариасона, это название появилось из-за массового наплыва китайцев, которых как крайне дешевую рабсилу стали задействовать в трудные годы Первой мировой войны. Проверить это предположение трудно – китайцев на Шанхае давно след простыл. Начиная с 20-х годов, этот участок заселили стандартные донецкие физиономии, по праздникам традиционно приобретавшие несколько синеватый оттенок. 

Жили на поселке шахты 7-8 трудно, но дружно. Хотя и не сразу. Некоторое время притирались, били друг другу вышеупомянутые физиономии. Но в конце концов – притерлись, спаялись и образовали новую историческую общность. Все знали друг друга, все работали на одном предприятии, имели массу общих тем и множество поводов выпить. Люди держались друг за друга. После закрытия шахты их перевели на соседнюю – имени Калинина. Всегда быть вместе стало их судьбой. Поселковые традиции умирали трудно, с кровью. Еще в 80-х годах здесь играли настоящие донецкие свадьбы – с трансвеститскими переодеваниями, с катанием тещи на тачке, с порчей баянов и кулачными боями. Сейчас над поселком витает тишь, и о традициях никто не вспоминает.

Мы стоим на проспекте Павших Коммунаров. Перед нами – дом с провалившейся крышей. Люди отсюда уехали давно, и, возможно, даже приказали нам всем долго жить. Смешно, но в свое время это жилье считалось элитным, и заселяли в него не всякого. Число обитателей этих двухкомнатных квартир доходило до десяти, и что часть этих домов все ещё являются ведомственными для шахты Калинина (и что вовсе удивительно — есть некоторый шанс получить в них квартиру!). Осторожно заходим внутрь. Ни окон, ни дверей, ни, как говорится, огурцов. Со стен клочьями свисают обои и клеенка. Кучи битого кирпича. Опрокинутая мебель производства 70-х годов. Но! На подоконнике – четыре стопки. Они еще даже не успели запылиться. И во дворе – книжка «Амхарские народные сказки». Значит, народ таки занимается!

Во времена доисторические эти дома прирастали огородами, которые занимали проезжую часть нынешнего проспекта Павших Коммунаров. Никакого проспекта тут не было еще и в помине. Именно здесь, на поселке шахты 7-8, заканчивался город. Чтобы попасть в центр, надо было топать к конечной остановке трамвая – на кольцо до улицы Дзержинского, на поселок соседней шахты 5-6. Туда идем и мы, еще раз пересекая бывший парк Калинина. Громада мертворожденного во всех смыслах крематория, так и не принявшего ни одного погребального обряда. На здании, тем не менее – жизнеутверждающие надписи: I want to believe и «Макароны без подливы».  Внутри оперирует что-то все равно ритуальное. Проверить? Смысл? Даже если это не ритуальное, главного не изменишь: парк умер, крематорий не родился.

Пять-шесть

Еще раз повторим: о шахтах 5-6 и 7-8 в истории города практически не говорится. Такое впечатление, что это черт знает что такое. Между тем, на них происходило кое-что славное. Например, в 1955 году на 5-6 был установлен рекорд вертикальной проходки ствола. Впрочем, это, говорят, было на другой шахте 5-6, хотя в книжках говорят все-таки про эту… Ну, в любом случае, тут хорошо работали. А шахта 7-8 десять лет спустя входила в число немногих донецких шахт с полной механизацией процесса. Впрочем, сейчас, когда от обоих остались только воспоминания, все эти рекорды и достижения — абстракции, с которыми даже историки не знают, что делать.

Мы размышляем на эту теме в месте, которое может считаться одним из рыковских пупов. Кольцо трамвая девятого маршрута. Рядом – почти срытый шахтный террикон, который в свое время вывозили, чтобы вместо него построить квартал высоток. В годы расцвета Рыковки здесь был рынок и церковь. Здесь происходило все самое важное – покупка коровы, отпевание погибших на подземном производстве, знаменитый пасхальный бунт 1928 года. Расцвет Рыковки закончился в 50-е года, когды ее переформатировали в Калиновку и переориентировали на другие вектора – Макеевское шоссе и бульвар Шевченко. Церковь стала домом юных техников. Базар превратился в хилую цепь гадюшников, среди которых выделялись два легендарных «пивняка» — Верхние и Нижние «Соски».

То, что раньше можно было назвать поселком шахты 5-6,  уходит на запад, к Кальмиусу, и если идти по улице капитана Ратникова, оказываешься точно на разломе цивилизаций. Справа остается многоэтажье – его построили на костях приземистых халуп, каждая из них служила домом родным для человека, имевшего отношение к шахте. Впереди, на том берегу Кальмиуса, маячит  не вписывающаяся ни во что «Грин-плаза». Слева… Ну, слева остается частный сектор, не особо изменившийся с исконных довоенных времен. 

Поворачиваем на юг, внедряемся в эту плоть живой истории. Сетка улиц, которая в Донецке стремится хранить четкость, где только можно, в поселке 5-6 распадается на молекулы, превращается в хаотичную паутину, из которой, если не знать, можно выйти не то, что к Херсону – а прямиком в Зазеркалье. Обращаем внимание на характерную деталь: выбоины на грунтовой поверхности улицы засыпаны… углем. О чем это говорит? То ли о росте благосостояния, то ли об окончательной потере углем статуса энергетически важного минерала.

С трудом сориентировавшись по ветру, выходим на проспект Дзержинского, и далее – к пруду Блоха.

Четыре-четыре

Самая натуральная Блоха… Пруд крохотный, зажат между многоэтажными домами и, похоже, плодоносит. Во всяком случае, два рыбака сидят на бреге в обычный будний день. Овальный по очертаниям, прудик поражает не столько какой-то эстетикой, сколько самим сюрпризом своего существования. И места, казалось бы, нет здесь ни для чего живого, так все застроено…

С прудом Блоха связана одна легенда, которую мне рассказывал один старый донецкий хоккеист (а они существуют, что бы кто ни думал!). В середине 70-х на льду Блохи собирался народ – погонять шайбу. Половина на коньках, половина пешком, кто-то в шлеме, кто-то в шубе… Обычный дворовой бардак. И вот шел как-то мимо неизвестный миру донецкий тренер Игорь Ильич Русанов, формировавший детскую команду при только что отстроенном дворце спорта «Дружба». Увидел ледовую рубку, остановился… В общем, из этого месива составилась впоследствии команда, чуть было не выигравшая турнир «Золотая шайба».

Какими потоками питается Блоха, сказать трудно. Ни одна из древних карт не содержит каких-то речек или ручьев, которыми могла бы похвастаться Рыковка. Все местные водоемы всегда были искусственного происхождения. Ариасон вспоминает один из них. Здоровенный бассейн – градирню с технологической водой на территории предприятия «Донецкэнергоремонт». Огражденный от мира высоким решетчатым забором, он не мог служить препятствием для пацанов: те, кто постарше, преодолевали преграду и ныряли в воду, хотя родители категорически запрещали («Будешь купаться – кожа послазит!»). В общем, с водой на Рыковке всегда была напряженка (до сих пор кое-где водоразборные колонки стоят). Может быть, этим объясняется намертво пересохший фонтан перед зданием горГАИ?

Эти места вообще несколько пессимистичны. Здесь находилась трагическая шахта 4-4, которая во время войны уже не работала и была использована немцами для сброса в нее тел репрессированных. О количестве жертв единого мнения, наверное, не будет никогда. В любом случае, шахта 4-4 приняла немало людей. О чем свидетельствует мемориал, развернутый на ее бывшей территории. Вход со стороны проспекта Павших Коммунаров можно впопыхах проскочить, если не сосредоточиться…

К стене одного из мелких предприятий прислонена рама со стеклом, на котором надпись: «Хочешь жить – учись работать». Тут же, за углом, яростныйпризыв на топливном баке: «Разрушай тюрьму!» По версии Ариасона, это работают те же сектанты, которые испещрили весь город призывами не бухать. Слова в нашем мире действуют мало. Цифры — куда эффективнее.

Три

Наверное, все лучше начинать с начала. Наш маршрут шел шиворот-навыворот – местами зарождения Рыковки мы нашу прогулку заканчиваем. Пересекая проспект Павших Коммунаров, мы оказываемся на площади Калинина. Название достаточно громкое. Что за ним скрывается? Сквер с драматическим отсутствием памятника соответствующему деятелю коммунистического режима. Собаки, млеющие под солнцем – есть. Выводок мам с колясками – на месте. Два джентльмена в поисках десятки – тут как тут, дежурят на пеньках. Калинина нет…

Эта площадь была центром Рыковки. К ней примыкала шахта 3 – та самая, с которой начинал угледобычу казачий генерал-майор П.П.Рыковский на землях Области Войска Донского. Про Калинина здесь тогда еще мало кто слышал, этим, наверное, и объясняется отсутствие памятника. Вместе с шахтой 4-4, «тройка» образовывала Макарьевский рудник. С ним и родился поселок…

Его строили по плану, это видно невооруженным глазом. Камень для строительства добывали в карьере, который, как рассказывают, находился на месте нынешнего мотодрома. Дома, выстроенные в начале века, стояли, как по линейке. Сейчас больше уже другого жилья. На улице Нижнеудинской видим парад-алле своеобразной архитектуры 50-х годов. Фронтоны, скромненькие колонны. И веранды. Неистребимые донецкие веранды, обустроить которые считал делом чести каждый донецкий домовладелец (чтобы, понимаешь, зимой было куда примостить макитру с квашеной капустой).

Геометрически строгая планировка поселка нарушается только в одном месте. Улица Калашникова вдруг изгибается, будто ее ударило током, идет дугой, заворачивает еще раз и неожиданно обрывается. Примерно в середине изгиба ее пересекает улица Ахтырская – прямая, как стрела, но идущая под неправильным углом к остальной застройке поселка. Если посмотреть на все это с высоты Гугла, четко видно, что улица Калашникова имитирует серп, а Ахтырская – молот. Безусловно, таков и был замысел. Еще более отчетливо это видно на топографической карте Донецка 1965 года. Есть этот дерзкий символ и на немецкой оккупационной карте.

И тут мы мысленно переносимся в 1930-е года, когда в головах архитекторов рождались всякие смелые проекты. Именно тогда возник этот серп, о чем не без колкости упоминается в известном архитектурно-историческом очерке «Донецк» («группа жилых кварталов в южной части Калининского района города, планировочная схема которых решалась в виде гигантского серпа и молота, вписанных в прямоуголь¬ную сетку прилегающих улиц»). Причем, добавляют авторы (С.Килесо, В.Кишкань и В.Петренко), «эта формаль¬ная идея осуществлена строительством не в полном объеме». Каков же был замысел во всей своей полноте? Может, фабрика «Контур», располагающаяся прямо над молотом, должна была иметь форму пятиконечной звезды? 

Короче, памятника Калинину на Рыковке нет, но градостроительный памятник Советской власти – вот он, пожалуйста!

Остаток

Нельзя сказать, что Рыковка выглядит безжизненной и покинутой. Но в некоторых местах ощущение гибели империи — однозначное. И вот одно из этих мест, которое без опытного провожатого ни за что не найдешь!

Слева от мотодрома – неприметная дорожка, идущая куда-то в направлении Кальмиуса. Она ничем не манит, ничего не обещает. Повинуясь указующему персту моего спутника, направляюсь по ней. Перед нами плавно увеличивается в размерах террикон шахты «Центральная». Справа и слева – заросли и кучи. И что? Сейчас – ничего, говорит мне Ариасон. Но на пике рыковского процветания здесь все било ключом. Был парк с солидной инфраструктурой. Та тропа, по которой мы идем, помнит себя центральной дорожкой парка, и заканчивалась она красивой клумбой. С одной стороны, разумеется, стояла девушка с веслом, с другой – мужчина с мячом. По рассказам старожилов, здесь наблюдалась спортивная площадка, был обустроен детский пляж. По праздникам в парке расцветали улыбки и торговые палатки. Компенсируя недостаток воды и зелени на своей повседневной территории, здесь гуляла вся западная часть Рыковки (восточная упивалась жизнью в равнозначном парке Калинина).

Что осталось? Мостик через Кальмиус, видавший много лучших дней. Кальмиус мутноват, но, по словам Ариасона, в начале весны вода в нем – чистейшая. На тумбах мостика загадочные надписи C.N.A. (очевидно, «Китайская Народная армия» – может, отметились потомки аборигенов с «Шанхая»?). В парке сохранилось несколько тропинок и полянки со следами костров. И подставка для гипсового памятника — на ней какой-то маргинал написал «Динамо Киев». Кривыми дрожащими буквами… Спрятал свое жалкое торжество подальше от глаз людских.

Глядя на остатки великолепия, понимаешь: история может засосать еще и не такое. Тем более, что с Рыковкой-то, собственно, ничего страшного не произошло. Она эволюционировала в Калиновку, один из самых симпатичных районов города. Не самая худшая судьба, если прошвырнуться по истории Донецка.

Из бывшего парка на проспект Лагутенко ведет почти курортная двухпролетная лестница. Поднявшись по ней, оказываемся напротив проходной коксохимзавода имени Кирова. Вот так, не думая, не гадая, можно выгрести в центр города…

Ясенов